— Какой наоборот?! — не удерживаюсь и перебиваю. — Чего кто от меня не получил?!

— Кажется, сегодня кто-то мало спал, — неожиданно спокойным тоном отвечает Лена. — Ладно, это всё пустое. Сейчас без толку объяснять тебе азы невербального обмена информацией… В общем, ты сейчас просто запомни, а потом обдумаешь на досуге. Я знаю, ты у-у-умный, мр-р-р, — она смеётся и кончиками ногтей чуть царапает кожу на моей руке, почему-то моментально поднимая мне настроение. — В общем: когда она не получила от тебя ожидаемого ответа на свои информационные запросы, она на подсознательном уровне увидела в тебе врага и чужака. А сознательно продолжала заставлять себя видеть в тебе сына. В общем, типичный ситуационный конфликт сознания и подсознания. А с учётом специфики именно её типажа… Итог: лично мне теперь будет гораздо тяжелее наладить с ней контакт, — неожиданно завершает цепочку выводов Лена и снова смеётся. — Но плюс в том, что мне она и не мать. И я, в отличие от тебя, и не должна подстраиваться. С учётом того, как ты себя ведешь, м-да… Бедная женщина, — почему-то заканчивает она.

— Кто? — спохватываюсь я и привстаю, чтоб лучше видеть глаза Лены.

— Мать твоя, кто-кто, — пожимает плечами она. — Мелкий, ты действительно не понимаешь? Или меня троллишь сейчас? Что в некоторых случаях, вот как у вас, важнее не что ты говоришь? А что ты при этом чувствуешь? Когда это говоришь? А что говорить, по большому счёту, уже и не важно… При условии, что ты чувствуешь правильные для момента вещи.

— Да ну, какая-то заумь. Я вот вообще ничего не чувствовал, — пожимаю плечами в положении «лёжа». — Спокойно излагал свою позицию.

— То-то и оно, — вздыхает Лена. — Ладно, со временем дойдёт. Будем надеяться… А ещё и батя твой набрался, да?

— Ну.

— А она этого очень не любит, да?

— Ага.

— И дед твой, её отец, поехал к моим, да? И ей это не понравилось?

— Да, — впиваюсь в Лену взглядом. — Ты это всё к чему?! Вот на что ты намекаешь?!

— Да ни на что, — смеётся она. — Тут бесполезно намекать, пф-ф-ф-ф-ф-ф… — Она давит в себе смех. — Я просто веселюсь, пользуясь моментом. Ничто не доставляет таких положительных эмоций, как чувство собственного превосходства, — она не справляется со смехом и какое-то время моя голова на её ногах дёргается. — В общем, постарайся не тормозить и всё-таки услышать меня. Я уже вижу, что в единственном за всё время случае у тебя срабатывает какой-то детский блок. И ты сейчас, первый раз на моей памяти, ведёшь себя крайне неконструктивно и по-детски. Ладно, какое-никакое, а разнообразие, — Лена снова прыскает в кулак, стараясь громко не шуметь.

— Да я, кажется, услышал тебя, — говорю после паузы. — Но именно сейчас быстро не соображу. Всех деталей. Знаешь, — прислушиваюсь к себе и ощущениям. — Какая-то безусловная детская и неконструктивная обида, что ли…

— Это понятно, — кивает Лена. — И объяснимо. Но ты уж справься? Объяснять зачем?

— Да не надо, — негромко бормочу в ответ, поскольку вижу, что мать выходит в этот момент из своей комнаты и направляется к нам. — Я всё же не такой болван, чтоб не понимать значения нематериальных ценностей. Типа семейного уюта и просто родственных связей. Кстати, мать к нам идёт, — добавляю шёпотом.

— Хе-х, вот это не понимать, а чувствовать надо, — насмешливо бросает Лена. — Но хорошо хоть так. Как говорится, уже прогресс… Здравствуйте, Татьяна Анатольевна, — обращается она к моей матери (появляющейся в дверях в кухню) в следующую секунду. — Мы старались никого не беспокоить и не разбудить. Пытались говорить потише. Нам это не удалось?

Глава 20

— Удалось. Я не из-за шума проснулась, — холодно отвечает мать, не глядя на нас и направляясь к подоконнику.

С которого она снимает пятилитровую бутылку с водой «ТАССАЙ», наливает из неё воды в ближайшую глиняную кружку (я из неё пил кофе, приготовленный Юрой) и тут же припадает к этой воде. Не обращая внимания на остатки кофе в чашке.

— И вот так со вчера, — тихо говорю Лене, рассчитывая на не очень хороший слух матери и на громкие глотательные движения. Которыми она частично заглушает собственный слух.

Лена легкомысленно отмахивается от меня, чуть скривив лицо на мгновение, и продолжает с любопытством наблюдать за матерью. Та повторяет «подход» к бутылке с «ТАССАЕМ» ещё два раза, после чего вытирает испарину со лба и устало приземляется на другом конце мягкого уголка.

— Не сочтите за невежливость, — обращается мать скорее к Лене, чем ко мне. — Но вот лично вы уверены, что эти ваши намерения и решения не чрезмерно скоропалительны?

— Опять двадцать пять, — говорю на это я. Уже не стараясь звучать тихо.

— Давайте сразу пройдёмся по иерархии в отношениях, — Лена чуть поворачивается к моей матери, излучая всем видом вежливость и доброжелательность. — У меня есть мой мужчина. У нас с ним есть сложившаяся в отношениях иерархия. В которой любой третий человек не то чтобы лишний… Он просто не имеет права голоса, — подбирает нужную формулировку Лена через секунду. Чуть сдвигая мою голову вдоль своих ног. — И совещательный голос третьего человека в наших отношениях тоже иногда нежелателен. Порой являясь бестактностью.

— Понятно… — хмурится мать и снова тянется к «ТАССАЮ».

Ей не очень удобно брать тяжёлую бутыль из положения «сидя», потому соскакиваю с удобной лежанки и повторно наливаю ей в свою кружку воды лично.

— Спасибо, — выдыхает мать в мою сторону, припадая к воде. — Ну, я так спросила, — нейтрально роняет она в сторону Лены, оторвавшись через некоторое время от кружки.

— Нет, вы не просто так спросили, — Лена с улыбкой хмурит брови и чуть наклоняет голову вперёд, демонстрируя положением тела какое-то там сопротивление и неприятие (чётко по этому самому Алану Пизу, которого она мне рекомендовала читать некоторое время назад). — Вы зондировали сразу несколько моментов. Возможность повлиять на меня, раз. Получить информацию из другого источника, два. И кое-что ещё, но этого я пока говорить не буду. Вслух.

Мать удивлённо смотрит на Лену широко открытыми глазами.

— И ещё, по третьему, не озвученному вами пункту. Зачем вы с этим вопросом решили обратиться именно ко мне? — Продолжает Лена, не улыбаясь, но в целом доброжелательно. С нескрываемым любопытством глядя на мать. — Вы умная и опытная женщина. Есть только два варианта. Допустим, я коварная змея. Так неужели я добровольно, лишь под влиянием вашего импульса, откажусь от своих планов? И НЕ настрою вашего сына против вас при первой удобной возможности?

Мать чуть краснеет, хмурится, опускает взгляд и молча кивает.

— Или второй вариант, — красноречиво двигает бровями Лена. — Допустим, я просто дурочка, не смотря на мой возраст, профессию, социальный статус и вбитое в меня родителями образование. Но тогда чего вы своего сына сами от моих миллионов оттаскиваете? Которые автоматически становятся его миллионами, тупо по Семейному Кодексу?

— Какие миллионы? Что за миллионы? — вскидывается мать чуть ошарашено.

— Я — единственная наследница банка. Не самого маленького в нашей стране, — пожимает плечами Лена. — Завещание на Сашу оформила давно. Помирать не собираюсь, но документы лежат у нотариуса.

Ничего себе. А я и не знал…

— Роберт Сергеевич вчера бухгалтером представился, — поясняю для Лены вслух, как будто ни к кому не обращаясь.

— А он что, не бухгалтер? — ухватывает сходу несоответствие мать.

— Бухгалтер. Но не только. И не столько, — вежливо отвечает Лена. — Окей, давайте тогда устранять все недоговорки и недосказанности. Татьяна Анатольевна, давайте попробуем познакомиться заново. Теперь есть вопросы уже у меня. Скажите, только честно: что вы думаете об этом всём? Тремя словами, не больше…

К моему удивлению, мать с полпинка принимает не свои правила, то есть, начинает отвечать на вопросы Лены в том порядке, в котором они идут. Моё удивление растёт тем сильнее, что Лена постепенно усложняет круг вопросов и обсуждаемых тем. И на некоторые её запросы матери не очень хочется отвечать настолько, что приходится делать над собой усилия.